Рейчел Дисселл была еще начинающим репортером газеты Plain Dealer в Кливленде, штат Огайо, когда брала интервью у семнадцатилетней девушки Йоханны Орозко, которой бывший бойфренд выстрелил в лицо.
"Для меня было очень важно не причинить ей еще большего вреда", – сказала Дисселл, которая сейчас сотрудничает с Cleveland Documenters и The Marshall Project.
За советом, как проводить интервью, Дисселл обратилась в программу "Дети, ставшие свидетелями насилия". Когда репортаж был готов, Дисселл поступила необычно: прежде чем восемь частей материала были опубликованы на первых полосах газеты, она пригласила Орозко ознакомиться с ними. Героиня материала была еще почти ребенком, и Дисселл не хотела, чтобы фотографии произвели на нее шокирующее впечатление. Как вспоминает Дисселл, когда она во время семинара по этике в Кентском университете рассказала об этой истории группе журналистов, "было слышно, как присутствующие ахают от удивления".
Она подумала: "Должна ли я настаивать на том, что считаю правильным... или могу позволить этим людям поменять мое решение и должна согласиться, что то, что я сделала, не соответствует стандартам журналистики? Я думаю, мы должны придерживаться человеческих принципов и заботиться о тех, кто доверил нам свои истории. Это их истории, а не наши".
Журналисты продают чужие истории. Если темы наших материалов связаны с травмой, нужно очень деликатно подходить к интервью, намного более деликатно, чем при общении с пиарщиками или правительственными чиновниками.
Журналистика становится все более инклюзивной, чуткой и ориентированной на решения, и я попросила четырех журналистов, пишущих об иммиграции, сексуальном насилии и тюрьмах, подумать над таким вопросом: когда мы просим людей поделиться своими самыми интимными переживаниями, что мы должны предложить им взамен?
[Читайте также: Как журналистам разговаривать с людьми, пережившими насилие]
Расскажите о себе и своих намерениях
Старое правило журналистики гласит: не позволяйте себе эмоционально вовлекаться в работу. Но для Мелиссы Санчес, чей жизненный опыт вдохновляет ее на освещение проблем иммиграции и низкооплачиваемой работы, это правило не всегда верно.
Санчес написала, что во время создания материала о подростках из Гватемалы, работающих на чикагских фабриках, который она делала для ProPublica, она думала о своем отце, выросшем в сельском районе Мексики и в 15 лет начавшем работать на предприятии по переработке отходов. Она рассказала подросткам о своем отце и объяснила, что его история помогла ей понять их жизнь.
"С моей точки зрения, лучше всего, если люди открываются и рассказывают мне о своих самых глубоких переживаниях – страхах и надеждах... но я думаю, что такой откровенности можно добиться, только если между вами установились близкие и доверительные отношения, – сказала она. – Разве это не объективный подход? Важно, чтобы мы относились к людям справедливо, по-человечески, и этому очень помогает, если мы раскрываемся перед ними настолько же, насколько они раскрываются перед вами".
Аллен Артур делает репортажи о людях, которые раньше находились в заключении или находятся там сейчас, кроме того, он менеджер по вовлечению онлайн-аудитории в Сети журналистики решений. Он много размышляет о месте журналистов в сообществах, о жизни которых они рассказывают. Он понимает, что некоторые его собеседники не хотят открываться перед человеком, который никогда не был в тюрьме, особенно если этот человек белый.
"Первое, что мне говорят: "Кто ты такой? Мы здесь страдаем, а ты приходишь работать. Чем ты отличаешься от всех тех организаций, которые приходят и ковыряются в нашем грязном белье? – сказал он. – Журналисты делают вид, что это не так, но это так. Именно так на нас и смотрят".
По словам Артура, предварительные встречи для подготовки к интервью дают людям возможность узнать, чего хочет журналист, и задать ему вопросы. "Откровенно говоря, предметом обсуждения может стать практически все, что связано с моей личной жизнью", – сказал он.
Он подчеркнул, что очень важно бережно относиться к опыту интервьюируемых. "Я думаю, что если бы я мог вдолбить журналистам только одну идею, то это – как болезненно люди относятся к своим историям и как дорого они их ценят, – сказал он. – Они хотят знать, как мы будем хранить информацию и как мы собираемся ее использовать".
Расскажите про будущий материал и его потенциальное влияние
Санчес до сих пор испытывает чувство вины перед человеком, у которого она брала интервью, когда была молодым репортером и работала в штате Вашингтон.
Правительство провело проверку сельскохозяйственной компании и обнаружило, что в ней работает много иммигрантов, у которых нет документов. В своем репортаже Санчес процитировала слова одного из уволенных сотрудников и использовала его фотографию. "Я предупредила его о возможных последствиях, связанных с иммиграцией и депортацией, но я не ожидала, что этот разговор со мной станет причиной того, что в будущем он не сможет получить в этом месте работу", – сказала она. По ее словам, этот сотрудник потом связался с ней и был очень расстроен.
Санчес извлекла урок из этого опыта. Теперь она предупреждает людей, что разговор с ней может иметь самые неожиданные последствия. Она также сообщает им, что ProPublica проводит строгую проверку фактов, и это включает проверку сведений о личности интервьюируемого.
Иногда люди удивляются тому, как информация о них использована в материале. От часовой беседы в готовом материале может остаться одна-две цитаты. Морис Чамма, штатный автор проекта Маршалл, говорит, что, если это возможно, он объясняет интервьюируемым, где в своем материале он собирается эту информацию использовать и как их истории впишутся в общую картину.
Он считает, что, если человек готов предоставить сведения о себе, ему нужно дать возможность оценить риск: "Одна из немногих возможностей, которые журналисты могут дать человеку, – это возможность сказать "нет".
[Читайте также: Conducting interviews over Zoom? Here are some tips.]
Возвращайтесь к тем, у кого вы брали интервью
Для Чаммы это было особенно очевидным, когда он писал свою книгу "Пусть Господь их рассудит: подъем и падение смертной казни". Чтобы держать людей, с которыми он разговаривал, в курсе того, что происходит с книгой в течение двух с лишним лет, пока над ней шла работа, он составил электронную таблицу, в которую заносил все интервью. После окончания работы он связывался с каждым и сообщал, как он использовал полученную от них информацию.
Работая над недавней статьей об афганских детях в чикагском приюте для иммигрантов, Санчес также возвращалась к каждому, с кем разговаривала, чтобы проверить, правильно ли она записала их комментарии, и подтвердить их согласие на публикацию. По ее словам, никто из них не попросил ее изменить или не публиковать предоставленную информацию. При этом многие из тех, с кем она проводила интервью, почувствовали себя более уверенно, когда поняли, что другие люди также поделились с ней аналогичной информацией.
Чамма говорит о себе как о "посреднике между источниками информации и общественностью". Все четыре журналиста согласны, что эмпатия необходима в их работе: она помогает находить баланс между тем, чего требует редактор, что хотят видеть читатели и какой информацией хотят поделиться источники.
"В конце концов, – сказала Санчес, – я думаю, что моя лояльность должна быть на стороне тех людей, которые делятся со мной информацией и о которых я пишу".
Другие советы
Составьте хронологию событий
Самое главное, что журналисты должны гарантировать тем, кто делится с ними информацией, – что история, которую они передают, будет соответствовать фактам. Это естественно, что, когда кто-то рассказывает вам связанную с травмой историю, их воспоминания могут быть неточными. Дисселл советует совместно с интервьюируемым составить хронологию событий.
Проконсультируйтесь с экспертами
Санчес советует: если вы освещаете тему, с которой недостаточно хорошо знакомы, – это могут быть, например, инвалидность, сексуальная травма или иммиграция, – попросите прочитать вашу статью коллегу-журналиста, который разбирается в этих темах.
Пусть источники информации тоже задают вопросы
Иногда мы задаем неправильные вопросы, и люди, с которыми мы разговариваем, знают об этом. "Дайте им понять, что они могут вмешиваться, корректировать и перенаправлять разговор", – советует Артур.
Проявляйте человечность, но, если нужно, устанавливайте четкие границы
Открытость другому человеку может вылиться в эмоциональную близость, даже во время интервью. Дайте людям, которые будут рассказывать вам о пережитом ими тяжелом опыте, заранее понять, что вы не можете быть их единственной поддержкой.
Фото: Amy Hirschi с сайта Unsplash.
Другие статьи
