В свои 28 лет независимый мультимедийный журналист Амер Хан уже был номинирован за свою работу на премию "Эмми" – вместе с командой репортеров-авторов фильма "Индия в огне". Этот фильм из серии, спродюсированной VICE News и Showtime, посвящен подъему индуистского национализма в стране.
Хан родился и вырос в Кашмире – спорной территории на границе Индии и Пакистана. Он начал работать в журналистике в 2013-м, еще школьником. С тех пор он работал над проектами для различных изданий, включая The New York Times, The Guardian, Radio France Internationale, Time, Buzzfeed и Los Angeles Times, рассказывая о конфликтах, правах человека и стихийных бедствиях.
"Я освещал разные темы – от природных катаклизмов и гуманитарных кризисов до прав человека. Но я уверен, что впереди меня все еще ждет долгая дорога, ведь мне только 28 лет", – рассказывает Хан.
В 2019-м Хан получил премию Agence France Presse Kate Webb Prize, которая присуждается журналистам, работающим в сложных условиях в Азии. А в 2018-м он был удостоен медиапремии Лоренцо Натали, об этом конкурсе он узнал благодаря IJNet.
Кроме того, на сайте IJNet он нашел информацию о ежегодном курсе по работе в кризисных зонах, организованном Центром журналистики и травмы Дарт при Высшей школе журналистики Колумбийского университета. В ходе этой программы 16 журналистов-фрилансеров проходят тренинг по оценке рисков, цифровой безопасности и первой помощи. Цель курса – подготовить участников к работе в опасной обстановке.
Мы поговорили с Ханом о его карьере молодого журналиста-фрилансера и опыте работы в странах Азии.
[Читайте также: Тренинги помогают журналистам подготовиться к опасным ситуациям]
IJNet: Как начиналась ваша работа в журналистике?
Хан: В 2010-м мне было 18 лет, я жил в Кашмире и видел, как там начали вспыхивать массовые протесты. До того я только слышал о военном напряжении и массовых волнениях 90-х: я родился в 92-м году и не помню этих событий. Я начал работать в журналистике еще в старшей школе, а уже в колледже занялся фрилансингом. Сначала в 2014-м я сотрудничал с Al-Jazeera – и после этого остался в журналистике. Учась на первом курсе, я поехал в Непал освещать для VICE News последствия землетрясения 2015 года, в результате которого погибло более 10 000 человек.
Я решил заняться журналистикой, потому что видел, с какими трудностями сталкиваются люди в моем родном Кашмире, я хотел рассказывать правду о нашем регионе. Я всегда работал с международными медиа: они освещают события не так предвзято, как национальные медиа в Индии. Я хотел, чтобы моя работа чтобы моя работа отвечала требованиям правдивой и точной журналистики.
Повлияло ли то, что вы выросли в Кашмире, на вашу работу и освещение конфликтов?
Столкнувшись с конфликтом дома, практически на своем заднем дворе, вы, как правило, начинаете разбираться в том, как происходят такие вещи, и понимаете, чего следует остерегаться. Эти знания всегда со мной во время работы. Я путешествовал по Южной Азии и рассказывал о других странах, например, о кризисе беженцев рохинджа, о кризисах, разразившихся в Шри-Ланке, Непале и в материковой части Индии.
Мне также приходится освещать и другие истории, которые разворачиваются на моих глазах, поскольку сейчас в Южной Азии практически во всех странах обстановка быстро меняется.
[Читайте также: Журналисты продолжают работать в Кашмире во время самого долгого в истории демократии отключения интернета]
Оказала ли какая-то история уникальное влияние на вас или вашу работу?
Кризис, разразившийся в августе прошлого года в Кашмире, очень повлиял на кашмирских журналистов – для них многое переменилось. Например, одного журналиста из Кашмира задержала полиция, а затем он подвергся нападению и был избит в отделении полиции в столице региона.
Из-за все расширяющихся ограничений в 2019-м я ездил между Кашмиром и Дели, чтобы получить информацию и даже просто чтобы использовать интернет, потому что у нас в то время не было интернета в течение нескольких месяцев. Правительство организовало в Кашмире небольшой центр для медиа, но туда приезжали сотни журналистов, а компьютеров было всего четыре – и контент в этих компьютерах отслеживался властями. Я решил их не использовать и как минимум 16 раз ездил в Дели в первые две недели событий. Обычно я приезжал утром и возвращался вечером, но потом нам приходилось все заканчивать к 4 часам дня, чтобы успеть на самолет, улетавший в 5 часов, потому что проверки в аэропорту занимали много времени. На прохождение досмотра в Кашмире у нас уходило несколько часов. Это был очень сложный период, но в начале этого года я получил за свою работу пару наград, включая премию Агентства Франс Пресс, которой очень горжусь.
Что вы посоветовали бы начинающим независимым журналистам?
Я всегда говорил: "Если вы очень хороший журналист, или если история, которую вы рассказываете, очень интересна, ее купят – независимо от того, кто вы и где вы находитесь".
Редакторы всегда ищут хорошие материалы. Конечно, в последнее время бюджет многих медиа сократился, но это происходит повсеместно, не только в одной отдельно взятой части мира. По-моему, молодые журналисты во всем мире должны понять, что им не стоит так много внимания уделять тому, чего они не могут сделать, лучше думать о своей работе. Конечно, в нашей области конкуренция очень сильна, но если вы верите в себя, в важность истории, которую вы рассказываете, если вы не пересказываете чьи-то слова и показываете человеческую сторону этих историй – потому что в каждой истории есть человеческая сторона – говорим ли мы о культуре, спорте, экономике, правах человека или конфликтах, – я уверен, что вы сможете продать свои материалы.
Я не отрицаю жесткой конкуренции, но если вы создадите хороший материал, вы далеко пойдете.
Шанте Рассел недавно окончила Говардский университет и работает стажером в Международном центре для журналистов.
Все фото предоставлены Амером Ханом.
Другие статьи
