Едва начав работать как стажер на NTV в 2000-м, Роуз Ванги поняла: что-то в компании организовано неправильно. Передачи посвящались одним и тем же темам – политике, срочным новостям, судебным делам – в них совсем не было историй о простых людях, особенно о жителях сельской глубинки.
"Я хотела показать зрителям то, чего они никогда не видели, чего никогда не было в программе, – рассказывает Ванги. – Поэтому я и решила говорить о людях и отправиться за историями в самые отдаленные места Кении".
Однако, когда она предложила эти истории редакторам расположенной в Найроби телевизионной группы Nation Media Group, ее планы никого не вдохновили. Она была молода, у нее не было опыта ведения репортажей и работы в эфире, и редакторы не хотели рисковать и вкладывать деньги в ее идеи.
Но это не остановило Ванги: она сама заплатила за аренду машины и камеры и отправилась в отдаленные места, чтобы поговорить с живущими там людьми и рассказать о них. И вскоре и редакторы, и зрители оценили ее работу.
"Когда мы передаем репортажи о жизни простых людей, наши зрители говорят: "Именно такие истории мы и хотели бы видеть, мы хотим, чтобы таких передач было больше", – объяснила Ванги. – Меньше всего зрителей интересует политика. Им интересны программы, дающие новую точку зрения или новую информацию, что-то, что поможет им самим и придаст силы".
Сейчас Ванги полностью загружена репортерской работой, она посвящает свои материалы сложным и табуированным темам, включая здоровье матери и ребенка, сексуальное рабство девочек, женское обрезание и трудности, с которыми сталкиваются живущие в Кении интерсексуалы.
Ее продуманные глубокие репортажи и интервью становятся объектом дискуссий по всей стране и приводят к позитивным переменам. Например, после ее передачи о трудностях, с которыми сталкиваются женщины в северных частях страны, когда им приходит время ехать в роддом, один губернатор построил новое отделение госпиталя, чтобы сократить для женщин расстояние до роддома, а также организовал работу бесплатных машин скорой помощи, которые помогают женщинам добраться в больницы.
Не обо всех темах легко рассказывать. Ей приходилось брать интервью у людей, переживших травмы и чудовищные потери, и делать это эмоционально непросто. В такие минуты для Ванги очень важно оставаться сильной и стараться занять нейтральную позицию.
"Просто нужно сконцентрироваться, задавать вопросы и получать ответы. Даже если услышанное тебя очень потрясло эмоционально, нельзя этого показывать, – сказала она. – Можете ли вы себе представить, что человек, переживший травму, эмоционально рассказывает о своем опыте, и журналист тоже реагирует эмоционально?"
Ванги советует журналистам строить с людьми, которых они опрашивают, отношения, основанные на эмпатии и взаимопонимании. Особенно это важно в самые трудные моменты. Она признается, что ей самой это очень помогает.
Ванги приехала в Вашингтон, чтобы получить премию Найтов в журналистике. Перед торжественным ужином и церемонией вручения призов она провела несколько дней в нашей редакции, где мы поговорили с ней о ее работе, освещении чувствительных тем и о том, могут ли журналисты действовать как активисты.
IJNet: Как вы работаете над сложными историями? Чему журналистов может научить ваш опыт освещения чувствительных тем?
Ванги: Я работаю в журналистике уже 12 лет, и за это время мне пришлось много путешествовать по нашей стране. С течением времени у меня появилось много контактов, и некоторые герои моих материалов стали также и моими друзьями. Это вопрос доверия, очень важно установить доверительные отношения с сообществами, о которых вы рассказываете.
К тому же я думаю, что важную роль играет увлеченность работой и преданность делу. Я очень увлечена тем, что я делаю, и моя работа меняет жизни людей к лучшему. Если вы увлечены, то будете всегда стремиться вперед, невзирая на препятствия и трудности.
Иногда мне помогает то, что я женщина. Люди легче доверяют свои истории женщинам, чем мужчинам.
Почему быть женщиной – это преимущество?
Многие журналисты-мужчины сторонятся историй о детях и женщинах, о проблемах репродуктивного здоровья, поэтому такого рода истории рассказывают женщины. Для женщин гораздо проще рассказывать о подобных темах – даже о женском обрезании – женщинам. Для них было бы трудно открыться журналисту-мужчине.
Как вы подходите к рассказу о такой сложной в культурном отношении теме женского обрезания?
Рассказывать об этом очень важно. Практика женских обрезаний была осуждена давно – в 2001 году, но такие вещи все еще происходят. Закон о запрете женского обрезания был принят в 2011-м, поэтому, когда бы я ни рассказывала об этой теме, я всегда говорю о законе и о том, что такая практика незаконна. Закон преследует и тех, кто делает обрезание, и тех, кто отправляет на эту операцию своих дочерей.
Я также всегда ищу баланс, стараюсь объяснить, почему люди это делают. Некоторые рассматривают девочек и девушек с точки зрения их цены в обществе. Считается, что они могут выйти замуж только после того, как проведена операция обрезания. И если девочке сделали такую операцию, это значит, что ее родители получат много денег.
Кажется ли вам, что, когда вы рассказываете о таких историях и ваши материалы приводят к переменам, вы, по сути, играете роль активистки гражданского общества? Должны ли журналисты это делать?
Иногда работа журналистов очень похожа на деятельность активистов, особенно если вы очень увлечены своей работой. Например, я снова и снова возвращаюсь к теме женского обрезания. Когда я узнала, насколько вредна эта практика и к каким осложнениям она зачастую приводит, я поняла, что мы не можем просто снять один материал и замолчать. Роль медиа в изменении взглядов людей на жизнь очень значительна. Когда ты снимаешь материал и рассказываешь историю, ты помогаешь людям понять, к каким последствиям приводят их действия, меняешь восприятие людей и способствуешь повышению осведомленности.
Иногда я говорю себе: "Я голос тех, кого иначе не услышат" или думаю о себе как об "агенте перемен". Иногда журналисты могут быть и активистами – и оставаться при этом беспристрастными.
Другие статьи
