Одно из направлений работы киевской журналистки Марины Петик — освещение трагических событий, которые переживают люди. Во время войны, развязанной Россией в Украине, количество таких историй резко возросло. Война также повлияла на процесс работы над журналистскими материалами.
По словам Петик, после 24 февраля работать стало намного сложнее. "Война пришла в дом каждого, поэтому каким бы профессионалом ты ни был, каждую историю теперь эмоционально переживаешь как личную. К концу рабочей недели кажется, что горе от услышанного, увиденного и пережитого переполняет", — рассказала Петик.
Использование социальных сетей для поиска источников информации
Поскольку из-за военных действий в первый месяц войны Петик, как и многие другие украинские журналисты, вынуждена была эвакуироваться из своего города, основным источником информации для нее — и для многих других — стали социальные сети.
Вот пример трагической истории, когда Петик смогла не только идентифицировать тех, кто стал жертвами войны, но и найти свидетелей их смерти. В ленте новостей фейсбука украинский врач написал о гибели своей коллеги. По его словам, коллега пыталась спасти своего племянника из оккупированного россиянами села под Киевом. 14-летний мальчик был ранен осколком снаряда. Его тетя пыталась доставить мальчика в больницу, но их автомобиль был расстрелян в упор на российском блокпосте в селе Кухари Иванковского района под Киевом.
"Коллеги погибшего врача тяжело переживали эту трагедию. Я позвонила директору института, где она работала, он связал меня с ее коллегой, а коллега — с родственницей, ставшей свидетельницей произошедшего. Через месяц, когда украинские войска освободили Киевскую область, открывшаяся правда потрясла весь мир", — добавила Петик.
О способах поиска информации
По словам Петик, во время войны перестают "работать" привычные методы поиска информации. Иногда нужно перезвонить десятку людей, чтобы уговорить кого-то рассказать о случившейся трагедии.
Кроме того, в органах власти в маленьких населенных пунктах не работают стационарные телефоны. А местные чиновники тоже боятся выходить на связь.
А в социальных сетях, например, в фейсбуке, странички украинцев стали более закрытыми: практически у всех скрыты списки друзей, через которых можно было бы получить информацию.
"Приходится тратить много времени на анализ страничек, и это не всегда дает результат", — говорит Петик. Она рассказывает, что тщательно анализирует страницы героев будущего материала, изучает профили друзей — и особенно фотографии, все это впоследствии может помочь в поиске информации.
Вызовы, стоящие перед журналистами
Исполнительный директор Института массовой информации (ИМИ) Оксана Романюк из Киева рассказала, что журналисты, пишущие о трагических событиях войны, сталкиваются со многими проблемами.
Во-первых, очень важно понять, когда журналисту нужно остановиться и прекратить интервью. С одной стороны, не хочется причинять человеку дополнительную боль, а с другой — журналисту нужно получить общественно важную информацию.
"Поэтому журналисты ищут новые решения, например, беседуют не с непосредственными жертвами, а с экспертами", — говорит Романюк. Например, интернет-издание "Бабель" опубликовало интервью с психологом, которая на освобожденных территориях работает с жертвами сексуального насилия, пострадавшими от российских военных. "То есть журналисты общались не с жертвами, а с экспертом", — объяснила Романюк.
Она предостерегает журналистов от использования подробностей, по которым можно было бы идентифицировать жертву трагедии. И добавляет, что журналисту не стоит выяснять детали случившегося, особенно если интервьюируемому тяжело об этом говорить, даже если человек не против того, чтобы рассказать свою историю. Ведь во время разговора с журналистом человек может находиться в шоковом состоянии, а позже, после выхода материала, ему или ей придется столкнуться с последствиями.
Вторая сложность, о которой рассказывают украинские медиаэксперты — состояние самих журналистов, освещающих трагические события войны.
"Те, кто работал в Буче, сейчас в очень тяжелом психологическом и эмоциональном состоянии. Кто-то из них говорит, что все [остальное], что мы делаем — неважно. Каждый день надо снимать и кричать на весь мир только о Буче. Некоторые теряют сон, чувство страха или безопасности", — рассказала Романюк.
Моя собственная жизнь и направление моей работы также кардинально изменились с начала войны. До 24 февраля я в основном освещала политические события в Украине и в мире. Теперь же переключилась на освещение трагических событий войны — эта тема кажется мне более важной. Вот что помогает мне эффективно работать с этой темой.
- Чтобы не причинять лишнюю боль жертве трагедии, я сначала связываюсь с родственниками, друзьями, знакомыми, свидетелями. Уточняю у них, готов ли человек к разговору с журналистом. При этом объясняю социальную значимость публикации истории в медиа. Так мне в большинстве случаев удается выходить на первоисточник информации.
- У меня есть актуальные профили в фейсбуке и инстаграме, а также мои рабочие профили в СМИ, с которыми я сотрудничаю. Ссылки на них я всегда отправляю будущим героям моих интервью, когда прошу их о разговоре. Люди видят, что я реальный журналист, действительно занимаюсь освещением трагических событий войны, это помогает им принять решение.
- Я не интервьюирую несовершеннолетних, даже если их родители не против.
- Как и Марина Петик, я активно мониторю новостную ленту в фейсбуке и фейсбук-группы украинских городов, которые находились или еще находятся под оккупацией России. Именно там я нахожу эксклюзивные истории, рассказанные теми, кто их пережил.
- Также я активно мониторю разные телеграм-каналы, особенно тех украинских городов, которые сейчас заняты российской армией. Есть много групп, где люди общаются, делятся опытом, рассказывают истории в реальном времени. Доступ в такие группы открыт. Обычно я пристально мониторю какую-то одну определенную группу города. Сейчас, например, оккупированный российскими войсками Мариуполь. И если вижу в сообщениях чью-то историю о поиске пропавшего родственника или же личную историю — всегда пишу напрямую в личные сообщения.
Для проверки обращаюсь за комментарием к официальной власти города или же ищу свидетелей.
Например, два не знакомых друг с другом источника указали, что в Мариуполе за 2 месяца активной войны погибло 100 тысяч жителей. Я проверила эти данные у представителя официальной власти — мэра города Вадима Бойченко. По его подсчетам, количество жертв составляет 22 тысячи. В своей будущей статье о жизни в оккупированном городе я использую его данные.
И еще один совет — как позаботиться о себе. Война в Украине пришла в дом каждого, и каждое трагическое событие очень болезненно даже для опытных журналистов. Меня спасает спорт, к которому я вернулась на 17-й день войны, как только опомнилась от шока. Это пилатес и ТРХ (многофункциональный тренажер-петли для физических упражнений) 4 раза в неделю, пешие ежедневные прогулки, бег по утрам. А также небольшие, но приятные вещи, например, чашка капучино, купленного утром в любимом кафе за углом. Все это помогает поддерживать баланс.
Фото Nati Melnychuk с сайта Unsplash
Другие статьи
